Ирина Сергеевна, Вы много лет занимаетесь организацией переводческого образования и разработкой методик обучения переводчиков в России. Если не учитывать Санкт-Петербург и Москву, как обстоят сейчас дела в этой области в регионах страны? Какие прослеживаются тенденции за прошедшие 10 лет?
Тенденция очевидна: от советской модели «одно образование на всю жизнь (и желательно в столице)» мы интенсивно переходим к современной модели непрерывного многоэтапного образования с обновлениями его в течение всей жизни; и высшее образование здесь не главное, а всего лишь один из этапов: но странно было бы исключать из этого процесса столицы. Да нет, они все охвачены ветром перемен, который позволяет превратить прежнюю систему из одного компонента под названием «вуз» в сложный конгломерат этапов, представляющий собой матрицу образовательных возможностей. Примеры? Томск: школа письменного перевода Евгения Бартова; Москва: школа технического перевода Израиля Шалыта и школа аудиовизуального перевода Алексея Козуляева; разнообразные курсы и семинары с вебинарами в крупных переводческих компаниях; летние школы СПР, и многое другое.
Сегодня в стране около 150 вузов обучают студентов по специальности «Перевод», и речь идет только о государственных учреждениях. Нужно ли отрасли так много переводчиков?
Вузы не выпускают переводчиков - это все то же архаичное мышление, опирающееся на постулат: высшее образование решает вопрос подготовки специалистов. Нет, не решает.
Но лингвистов с опытом абстрактного мышления, сведущих в лингвистике, нужно больше, чем переводчиков. Кстати, известно, что именно они - легче, чем представители других специальностей (врачи, юристы и т.п.) - переучиваются на программистов. Потому что знают, как устроены языки. А программистов нужно миру ооочень много.
Насколько реально обеспечить все 150 вузов преподавателями-практиками, которые находятся «в профессии» и регулярно повышают свою квалификацию?
Реально. Надо только грамотно подойти к проблеме и грамотно их заинтересовать. Чтобы переводчики из отрасли, работая в вузе, не теряли в деньгах. Надо, чтобы вуз добился для них хорошей оплаты и удобного расписания.
Как Вы считаете, существует ли сейчас в вузах страны (особенно в регионах) на лингвистических и переводческих факультетах нехватка преподавателей, в особенности с высокой квалификацией и молодых специалистов?
Нехватка преподавателей новой формации колоссальная. Очень мешает зачастую засилье старшего поколения, которое традиции хранит, а вперед не идет. Эта проблема университетского образования всего мира. В том числе и потому (покушусь на святое - на гумбольтовский принцип университетов), что обучение профессии смешивают с научной карьерой. Ведь преподавателя вуза заставляют статьи научные писать в обязательном порядке. Короче говоря, если бы не было: 1) образовательных стандартов; 2) обязаловки делать науку; 3) оплаты труда, привязанной к научной степени в вузе - решились бы все вопросы нехватки кадров.
Для качественного обучения переводчика одного вузовского образования мало. Вы говорили, что необходимо несколько центров профессионального перевода по стране, но как их создать? Кто должен взять на себя инициативу – бюро переводов или государственные структуры?
Я говорила о необходимости развития системы узкоспециализированного верхнего (послевузовского) образования на конкурентной основе, чтобы, например, в сфере дипломатического перевода была не только моя Санкт-Петербургская высшая школа перевода Герценовского университета, а чтобы таких школ было несколько по стране – потому что без конкуренции сложно развиваться и поддерживать высокую планку. Однако, возможно, для таких школ верхнего образования нужна региональная специализация. Мне одно ясно: такая школа в обязательном порядке должна иметь программу дополнительного образования; и дело не только в том, что магистратура не может воспитать практика. Дело в том, что качественное детализованное образование невозможно в рамках образовательных стандартов. Качественное образование и стандарт суть «вещи несовместные». Потому что для такого образования нужна свобода, а не цепи на ногах. Кроме того, существуют дурные привычки некачественного высшего образования, которые тоже являются помехой. Например, выпускные экзамены в вузах принимают те же люди, которые учили, верно? Но это же нонсенс! Они не могут быть объективны; экзамены должны принимать внешние, посторонние, недружественные специалисты… Теперь о том, кто должен взять на себя инициативу. Надеюсь, что обе стороны – и бюро, и вузы. Просто инициативные люди из отрасли. Надо все время идти навстречу друг другу.
Как прошло Ваше выступление на Форуме переводчиков России (TFR 2019)? Была ли разница между Вашими ожиданиями и реальностью прошедшего Форума? В чём в ходе обсуждения Вы были согласны и не согласны с коллегами?
TFR 2019 был прекрасен. Невиданным количеством участников, обилием молодежи, отсутствием доминирования вузовских преподавателей, свободными, но корректными обсуждениями острых вопросов (в этой связи больше всего запомнилось обсуждение проекта профстандарта – просто зачет). Я выступала на молодежной части форума – хорошо; молодежь мне нравится все больше в последнее время: и мыслят, и формулируют, и с информацией работать умеют. Кстати, только что в Тюменском университете вела мастер-классы, и впечатление о студентах тоже самое позитивное. Еще недавно совсем было иначе, новая информационная культура дает о себе знать, это классно.
На TFR 2019 Вы говорили об обязательном регулярном повышении квалификации преподавателей перевода и их практической работе. Как это должно происходить – по инициативе преподавателей или по распоряжению руководства вуза, за счёт преподавателей или за государственный счёт/за счёт вуза?
И то, и другое. Думаю, здесь понимание сторон должно сходиться. Но инициатива информированных преподавателей-переводчиков должна играть решающую роль.
На Форуме Конурбаев Марклен Эрикович, профессор МГУ и основатель Cosines Pi, рассказывал о своём новом проекте – об индексе устного переводчика, который должен отражать квалификацию и репутацию каждого переводчика. Реально ли в действительности выстроить такую систему по всей стране? Как быть с учётом той работы переводчиков, которую нельзя разглашать и передавать третьим лицам, даже для анализа квалификации?
Идея Конурбаева мне очень нравится. Ее надо дорабатывать. Больше всего меня привлекает соединение квалификации и репутации. Думаю, что при этом экспертная (читай: вкусовая) оценка переводчика тоже в некоторых случаях никуда не денется. Но я бы завела еще накопительную карту повышения квалификации – интересно будет сопоставить рейтинг в профессии и эффективность обучения.
На TFR 2019 также прошла дискуссия о трендах и прогнозах в подготовке устных переводчиков, собравшая большую аудиторию. Каковы Ваши впечатления от нее? Какие тренды были обозначены, какие прогнозы сделаны?
Тема всех волнует, многих людей пугают темпы перемен – вот и собрались все плечом к плечу, что даже на подоконниках люди сидели, и на полу. Неизвестность будущего – хороший катализатор профессиональной солидарности, вот что я думаю. А вот о трендах и прогнозах я как раз говорить не хочу, мне очевидно одно:
профессия переводчика становится всеобъемлющей профессией коммуникатора, оснащенного новейшей техникой, и переводчику будущего, наверное, теснее всех придется стоять рядом с искусственным интеллектом. И это здорово!
В одном из интервью Вы сказали, что для поступления в Высшую школу перевода претенденту нужно иметь два свободных языка или больше, эта позиция не изменилась? Если кто-то владеет только одним иностранным языком, но на очень высоком уровне, есть ли у него шанс? Какими ещё качествами и квалификацией должен обладать претендент на поступление?
Претендент на поступление в Санкт-Петербургскую высшую школу перевода должен знать 2 ооновских иностранных языка свободно (немецкий добавляется к 4 ооновским: английскому, французскому, испанскому, китайскому). С одним иностранным мы не берем. Кратко о прочих требованиях: прекрасный русский язык; обширные знания о мире, в особенности о России и странах своих иностранных языков, а также – о мировой культуре; расположенность к миру и к коммуникации.
В вузах есть обмены в рамках Болонского процесса и другие межвузовские бесплатные программы. Еще люди нанимаются бэбиситтерами и там учат язык. Кроме того, масса дистанционных программ – платных и бесплатных – вполне успешно решают эту проблему. Есть разговорные клубы (в МГИМО поинтересуйтесь).
Талантливый студент найдет выход!
Вы говорили, что примерно из 90 выпускников за семь лет в штате ООН работают 11 человек и 21 – на контрактах, примерно столько же в МИДе. А где работают другие?
Давайте возьмем данные этого года: из 124 выпускников в штате ООН у нас 20 человек, в реестре фрилансовых переводчиков ООН – 26 (сдали экзамен успешно), в МИДе России – 18, в МИДе Казахстана – 11, а далее – по несколько человек в ИКАО, ФАО, МАГАТЭ, МВФ, Всемирная метеорологическая организация; кроме того – в крупных фирмах, например: «Газпром», «Врачи без границ», группа «ИЛИМ», Адмиралтейские верфи и т.п.
Многие бюро переводов сегодня предпочитают работать не с теми, кто обучался переводу в вузе, а с техническими специалистами, знающими иностранный язык. Согласны ли Вы с тем, что инженерно-техническому или, к примеру, медицинскому переводу нельзя научить без базового профильного образования и опыта работы по соответствующей специальности?
Думаю, такое образование не помешает, но узкая специализация на всю жизнь сегодня – редкий случай, поэтому, как правило, лучше получить правильное переводческое образование и, среди прочего, научиться работать с информацией, готовясь к переводу.
Если посмотреть на тенденцию, сложившуюся на рынке, на уровень цен на перевод, может возникнуть впечатление, что сегодня при выборе исполнителей основной критерий – это низкая цена. Получается, что много квалифицированных переводчиков просто не требуется, ведь профессионалы не будут работать за копейки? Что может послужить толчком для повышения цен на перевод?
Толчком к повышению цен на перевод может быть только одно – борьба каждого переводчика за достойную оплату своего труда и переводческая солидарность, которая, кстати, включает отказ от демпинга.
Каким Вы видите рынок устного перевода в России? Наблюдается ли его развитие в последний год?
Да, увеличилась доля дистанционного устного перевода через интернет-платформы. Зайдите, например, на сайт TranslAcademy – нашего проекта с Александром Бондаренко, и Вы услышите синхронный дистанционный перевод вебинаров про перевод, который осуществляют в основном выпускники моей школы. Конкурс профессионалов Косинус Пи показывает, что подросла квалифицированная смена. В дипломатическом переводе, особенно в системе МИД России и ООН, стало больше женщин – на сегодня это в основном наша заслуга. В целом – синхрона стало значительно больше. Но все-таки рынок в целом пока диковатый, хотя на глазах становится все более цивилизованным.
Строго и честно говоря, в нашей стране сейчас не работает профсоюз переводчиков. Насколько остро ощущается его нехватка? Или, возможно, в нем нет смысла в новых реалиях?
Профсоюз переводчиков был бы нужен. Но у нас вообще нет культуры профсоюзной борьбы. И мало веры в обществе в ее возможность. Появится со временем, обязательно.
[Ответы даны в авторской орфографии и пунктуации — прим. ред.]
Комментарии (0)
Написать комментарий